- Странно, с каких это пор с неврастенией к нам стали зэков направлять? У нас что, санаторий?
Произнес шеф, просматривая папку вновь поступившего.
И действительно, чтобы попасть в наше психиатрическое отделение мест лишения свободы, нужны были не только серьезные причины, но и много времени.

Например, из колымского Сусумана, до поступления в отделение поселка Бира, Еврейской области, могло пройти до 4 недель.
Время уходило на ожидания в тюрьмах этапов, переезды. Он проделал путь из Сахалина за 2 недели.
И ради чего: «бессонница, раздражительность, плаксивость, подавленное настроение, слабость, покалывания в области сердца?»
Этот гуманизм выглядел странно. Тем более, если принять во внимание условия содержания в нашей психушке: деревянный барак, скученность и закрытость.

- В какой он палате? В «женской»? Он еще и опущенный? Его, что, совсем затрахали? Масеич, выясни побыстрее — что им там, делать нечего!?

И вот я разговариваю с Денисом, молодым человеком 24 лет, осужденным по довольно экзотическим статьям: мужеложество и занятие сексом во время прохождения лечения от сифилиса.
Уже тогда, в середине 70-х на эти вещи смотрели довольно либерально. Посадить могли за изнасилование. А так, просто за однополый секс, практически не сажали или давали минимальные сроки.

Oн был первым , кого я видел за все время работы, осужденным по статье за вступление в половые сношения в период лечения от венерического заболевания.
Ведь известно, что с началoм лечения, больные сифилисом уже не опасны и подпись человека, предупреждaющая об уголовном наказании за это, выглядела как дань формальности.
Все знали о том, что трахаются, но никто не признавался и тем более специально не выслеживал, если не было заявлений. А их не было.
Все все понимали. Открывали подобные дела нехотя и судьи не зверствовали.
А тут…
Срок 5 лет лишения свободы выглядел сурово, особенно, если принять во внимание, что четверо его подельников были осуждены без лишения свободы.

Рассказ Дениса.
Жили мы в поселке на окраине города. Когда умерла мама, мне было 9 лет. На поминках все перепились, многие не пошли домой, а уснули где попало. Дядька, который улегся со мной на диване, под утро, когда все спали — воспользовался случаем. Было очень больно, но я стеснялся закричать, разбудить людей, да и стыдно было.

Он дал мне денег, а потом еще три месяца трахал меня и немного платил. Я терпел, никакого удовольствия мне это не доставляло.
До 13 лет ничего такого не было, но когда я начал онанировать, то в моих фантазиях были только мужчины и, в основном, моя пассивная роль.
Секс стал занимать все мои мысли, но как воплотить свои желания, я не представлял.
Когда мне было 15, мы поехали с отцом копать картошку и там, как обычно, заночевали. Я сгорал от нетерпения! Ночью, когда отец спал, прижался к нему своим задом. У него во сне стояло. Очень осторожно я надвинулся на его член и он, хотя и проснулся, уже не мог себя остановить.

Как он меня трахал! С толком, с чувством. Именно со своим отцом я впервые испытал анальный оргазм. Это был самый лучший секс в моей жизни!
Больше он со мной этим не занимался, и мы с ним никогда об этом случае не говорили. Вскоре, я уехал в другой город, где поступил в техникум и устроился жить в общежитие.
Там я вовлек ребят в сексуальные игры. Вначале мы просто онанировали друг друга, а затем они, по моей просьбе, стали меня трахать.
Однажды нас застукали в классе. Это дошло до администрации. Меня и ребят отчислили за аморальное поведение.

В 17 лет, я вернулся домой, к отцу с мачехой и стал работать сторожем. Отсутствие секса очень угнетало меня. Случайные связи с алкашами меня не устраивали.
Я все время хотел. Так шло время…

Как-то я узнал, что в Москве гомосексуалистам легко найти друг друга. Я долго копил деньги, ведь билет на самолет от Южно-Сахалинска до столицы и обратно стоил четыре моих месячных зарплаты.
Я уволился и с огромным страхом взял билет на самолет. Уже в аэропорту, до вылета, меня вычислил мужик, мы зашли в туалет и он меня отымел. После, мы разговорились и я рассказал ему о том, зачем еду в Москву.
Он посоветовал найти в столице публичный туалет, напротив Большого театра.
Так я и сделал.
В этом туалете собирались гомосексуалисты, знакомились, трахались сразу или формировали более устойчивые пары. У меня не было ни жилья ни денег.
Первым моим любовником стал пилот международных авиарейсов. У него была хорошая квартира, питание и он устроил мне роскошную жизнь. Приглашал помимо меня еще и других, устраивались оргии, жизнь обрела смысл.
Но затем он улетел в длительный рейс и квартиру пришлось покинуть. Так я лишился крыши над головой.

Меня стали снимать на ночь-две, менялись партнеры, все было как в нескончаемом сне. Давно кончились деньги, иногда я голодал. Пора было возвращаться.

- Скажи, а обычные люди, которым надо справить нужду, в туалет заходили?
Он задумался…
- Не знаю, не помню такого. Не обратил внимания.
И он продолжил.
- Денег на обратную дорогу у меня не было, меня то и дело высаживали. До дому я добирался месяц.
Вновь начались будни и отсутствие секса.

Как-то, я встретил свою однокласницу, она спилась и со всеми трахалась. Мы разговорились, я рассказал ей о себе. Она меня пожалела, а узнав, что у меня ни разу не было секса с женщиной — убедила попробовать с ней.
- О! Какая это была пытка! Лучше бы я занялся онанизмом.

К тому же, тот единственный секс с женщиной наградил меня гоноррей и сифилисом. Я пошел лечиться в наш городской кожвендиспансер. Там, как и все, я подписал бланк, о том, что предупрежден об уголовной ответственности, если буду заниматься сексом во время лечения, что подвергало бы риску заражения других. О моем гомосексуализме я не говорил, а честно сказал об источнике заражения, которая давно была им известна.

Там мы и познакомились…

(Из материалов уголовного дела следовало, что Денис и еще четверо мужчин стали встречаться для занятий сексом. Вернее Вадим встречался с ними. Все характеризуются положительно. В их числе был сороколетний семьянин с двумя детьми, а так же член партии и кандидат в члены КПСС.)

- Наши свидания происходили в городском парке и редко на квартирах. Это было хлопотно, нечасто и напрягало. И тогда я решился!
На стандартный вопрос врача: «были ли у вас половые связи?», я ответил утвердительно.
- С кем у вас были половые связи?
И я их назвал…

Врачу ничего не оставалось делать, как сообщить об этом в милицию, а милиция обязана была открыть дело. Дошло до суда.
Моя цель была достигнута. Я на самом деле хотел попасть в колонию, чтобы иметь постоянный секс и не мучиться в поисках партнеров.

Моих подельников исключили из партии, сняли с руководящих должностей. Дело получило огласку в нашем городе.
Но не думал я, что мне дадут такой большой срок! И не думал, что на зоне будет так тяжело.
Ведь я профессионал и, естественно, ребятам хотелось быть со мной, а не с грязными опущенными козлами. Ведь я знаю, как доставить мужчине удовольствие.

Как только контингет узнавал кто я, ко мне выстраивалась очередь. Но это приводило к тому, что я не успевал поесть, поспать, привести себя в порядок. Я начинал болеть, жаловался администрации и меня дважды переводили в другую зону.

- А ты пробовал отказать?
- Да, на новом месте я отказывал вначале и меня не трогали. Но жалко их, они такие милые ребята.
А как начинали, то уже не могли остановиться. В колонии их сотни, а я один. В последнее время совсем невмоготу стало, спать по ночам не дают, сил моих больше нет. Я так ждал этапа в вашу больницу, так ждал! Наконец я выспался, стал в себя приходить, спасибо вам огромное!

Oн вызывал жалость, желание помочь ему и моя гуманная часть откликнулась на это. Bедь человек все же и страдает…

После беседы с ним, я пошел к шефу и рассказал ему обстоятельства и ситуацию, о которой он знал только из копии приговора.

Обычно терпеливый и очень лояльный шеф, с которым мы были приятелями, не дослушал меня до конца.

- Выписывать! Немедленно!
- ??? Пусть отдохнет немного, жалко же человека!
- Не в этом дело. Если мы его немедленно не выпишем, нам придеться менять всех санитаров (тоже осужденные усиленного режима).
Думаю мы опоздали. Некоторых уже придеться выгонять, даже хороших. Нам не с кем будет работать! Немедленно!
- Но этап будет только через три дня.
- Так, зови старшака (старшего санитара — зэка пользующегося доверием коллектива) и соберем коллектив.

Пришел рыжий старшак Николай и шеф без предисловий спросил:
- Кто из санитаров уже успел трахнуть Дениса?
Николаю деваться было некуда, он покраснел и назвал два имени.
- Пусть собираются на этап, а остальным скажи, что если попробуют его задницу, их тоже ждет отправка в зону.
- Хорошо, Анатолий Констатинович. Я все понял, хотя этих двоих жалко, они работали хорошо…

И повернувшись ко мне шеф сказал:
- если на свободе, в больнице персонал трахает пациентов, даже по согласию — это и неэтично и противозаконно. Ведь все равно при этом используется служебное положение.
А здесь, на зоне мы становимся соучастниками. Больные видят и понимают, что мы-то знаем! Так мы теряем доверие. А на зоне нам, психиатрам, доверяют больше чем кому бы то ни было.
Даже сейчас, после моего предупреждения, не все зэки-санитары cмогут устоять перед нашим запретом, если мы немедленно его не выпишем.

Через трое суток Денис был отправлен этапом обратно на зону. И еще трое бывших санитаров. K тем, двоим, добивился еще один. Не устоял!
Тяжело им придеться на зоне, ведь ключников и вертухаев там не жалуют.

… Шеф облегченно потянулся и произнес:
- Да, силен половой инстинкт!
Наверное он философ — ему виднее.